Одним из уникальных примеров сосуществования на одной территории русских и китайских граждан является опыт создания на российско-китайском приграничьи незаконных государственных образований в конце XIX – начале ХХ вв., основой для которых послужила золотодобыча. Автору представляется необычайно интересным тот факт, что на отдельно взятых компактных территориях стихийно и без каких-либо посылов извне, основываясь исключительно на внутреннем стремлении людей к упорядочиванию собственных межличностных отношений, возникали своего рода «протогосударства», многонациональные, разноязыкие, с самостоятельно разработанным законодательством и системой самообеспечения.

После того, как в конце XIX века Забайкалье, Приамурье и северо-восток Маньчжурии привлекли внимание общественности своими многочисленными золотоносными реками, в регион со всех концов России и Китая хлынули потоки авантюристов и охотников за быстрой наживой, породив сибирско-маньчжурский вариант «золотой лихорадки». Стремление людей к дисциплине, порядку и безопасности нашло воплощение в многочисленных попытках создания «народных республик», базирующихся на демократических принципах и самоуправлении. Наиболее успешной из таких республик была, так называемая Желтугинская республика, просуществовавшая около трёх лет и стремительно эволюционизировавшая от сообщества беглых каторжников до некоего демократического образования и культурно-промышленного центра. В рамках данного исследования попытаемся установить, можно ли считать Желтугу прообразом демократического государства? Каковы были её население и территория? На каком языке говорили её «граждане»? Кем она управлялась? Что составляло основу её экономики? Существовало ли разделение властей? Имела ли она собственную армию? Объединяла ли жителей республики какая-либо «национальная» идея?

Для ответа на поставленные вопросы мною были изучены архивные материалы РГБ и Института Востоковедения РАН, изучены коллекции музеев, а также проведены самостоятельные исследования на северо-востоке АР Внутренняя Монголия.

Анализ имеющихся сведений позволяет утверждать, что данная тема практически не изучена, хотя и представляет большой интерес. Наиболее полную картину происходившего в Желтугинской республике можно получить в таких работах, как «Амурская Калифорния» [Сиб. рассказы, 1888] и «Описание Маньчжурии» [Позднеев, 1897]. При этом первая работа безусловно легла в основу второй. Работы интересны комплексным подходом к исследуемому вопросу и временной близостью к описываемым событиям. Незаконность осуществляемой желтугинцами деятельности, вероятней всего, является основной причиной, по которой русские исследователи оставили без должного внимания данную страницу истории. А потому даже непосредственно в момент существования этих золотопромышленных республик информацию о них можно было получить главным образом из публикуемых в прессе свидетельств очевидцев. Среди таких изданий наиболее значимыми являлись газета «Сибирь» и журналы «Восточное Обозрение», «Вестник Императорского Русского Географического Общества», «Жизнь на Восточной окраине». Любопытную, но чрезвычайно краткую информацию по интересующей нас теме можно найти в художественном произведении Н.В. Латкина «На сибирских золотых приисках», написанном по воспоминаниям очевидцев [Латкин, 1898]

Скудость имеющихся сведений вынудила автора в ходе своей работы обращаться к материалам, описывающим иные, нежели Желтугинская республика, незаконные образования [Завитков, 1888; Сретенский, 1886, 1888; Н. Г-в, 1888; Арсеньев, 1972; Васильев, 1897; Латкин, 1898; Садовников, 1909; Уманьский, 1896]. Автор считает, что один временной промежуток, общность целей и мотивов, единство деятельности и существовавших условий позволяет предполагать, что сформированный быт и особенности жизнеобеспечения за некоторыми различиями были схожи как у золотоискателей Забайкалья, так и у тех, кто трудился в Приамурье. Обрывочные сведения можно также найти в популярных в то время дневниках путешественников [Очерки, 1876; Грулёв; Тереш, 1904]. Некоторые факты можно почерпнуть из художественных произведений, сюжеты которых былиоснованы на реальных событиях [Очерки, 1876; Сиб. мотивы, 1886; Баринов, 1999; Васильев, 1897; Игнаткин, 1994; Наумов, 1897; Немирович-Данченко, 1893; Пикуль; Русанов, 1995, 2002; Сурков, 2009]. Ценные, но крайне ограниченные сведения можно найти в трудах крупнейшего исследователя Маньчжурии, геолога Э.Э. Анерта [Анерт, 1900, 1904, 1907, 1913, 1915]. Полезны также статьи общенаучного характера [Эк. организ. раб.; Карсаков; Мухин, 1881]. Познавательный фотоматериал можно найти в коллективном труде «Тайга дальневосточная» [Шибнев, Росляков, 1986].

История «золотой лихорадки» на Дальнем Востоке началась с открытия вольными старателями во второй половине XIX – начале ХХ вв. богатейших золотых месторождений на Среднем Витиме, Зее, Охотском побережье, в Олёкминском округе, на Чукотке и в Северном Китае. Наиболее известными золотыми приисками были прииски на реках Бом и Селемжа в Амурской области, «Миллионный ключик» на реке Гилюй, «Королонская республика» (р. Королон) близ Баргузина, прииск на р. Жуя в Олёкминском районе^[1]. На территории Китая это прииски на р. Урге (приток Гана), р. Желтуге, р. Фа-бир, прииск Гуань-и-сань, прииск в верховьях р. Мурэнь, в бассейнах р. Суйфун, р. Тумэнь-ула, р. Сунгари и др.^[2]

Формирующиеся в местах добычи золота общины, стихийные по природе, со временем стали приобретать вид колоний, административных единиц и даже республик. Наиболее известной и успешной среди которых стала так называемая Желтугинская республика. Желтугой, Желтухой или Желтой (китайское название – Мохэ) называлась небольшая речка, впадавшая в М. Албазиху и относящаяся к правой части амурского бассейна. Жители самопровозглашённой республики, проводя параллели с «золотой лихорадкой» в Калифорнии, также называли своё сообщество «Амурской Калифорнией», а себя – «калифорнийцами».

История Желтуги началась ранней весной 1883 г., когда орочен Ванька, копая могилу для погребения своей матери, случайно наткнулся на несколько золотых самородков и показал их некоему мелкому золотопромышленнику Серёдкину из станицы Игнашиной. Посланный Серёдкиным на Желтугу специалист Лебёдкин подтвердил богатство золотоносных слоёв Желтуги и, собственно, с этого момента весть о прииске со скоростью молнии разлетелась во все концы. Любопытно, что Желтуга находилась на китайской территории, однако внимание к ней было приковано, прежде всего, со стороны русских. А ближайшими населёнными пунктами были русские станицы Игнашино, Покровка и Амазар^[3].

С июня по июль слухи о богатстве прииска расползлись по всему Амуру и Забайкалью, спровоцировав огромный приток населения. Сотни ремесленников и мелких служащих, побросав работу, устремились на прииск. Уже в сентябре 1883 г. на пароходах в Благовещенск прибыло несколько тысяч работников Ниманской, Бутинской, Верхне-Зейской и др. золотопромышленных компаний с целью дальнейшей переправки на Желтугу. Вслед за ними потянулся мелкий торговый люд^[4]. К началу 1884 г. численность населения на прииске достигла 5-7 тысяч, а в начале 1885 г. уже превышала 10 тысяч. Газета «Сибирь» утверждала, что весной 1885 г. в Желтуге проживало около 12 тыс. русских и 500 китайцев. Revue francaise de l’etranger et ds colonies (1885, VII) считала, что численность русских составляла 9 тыс., а китайцев – 6 тыс. Летом численность рабочих на прииске сокращалась в связи с невозможностью осуществления работ в период разлива рек, однако к осени вновь возрастала. В конце 1885 г. на прииске насчитывалось порядка 5 тыс. человек^[5].

Численность населения на приисках постоянно менялась. Однако преодолеть путь до Желтуги было крайне тяжело. Почтовые лошади были в большом дефиците. На каждой из почтовых станций можно было встретить по 30-40 человек, которые, порой, по 5 суток ждали лошадей. Вольные ямщики брали с проезжающих по 15 руб. за одну станцию, что было огромной суммой. С целью исправить ситуацию и положить конец незаконной миграции российские власти приказали не выдавать подорожные до Игнашина и Покровки. Но находчивые приискатели стали получать подорожные до близлежащих городов, что давало им право на получение почтовых лошадей. Некоторые старатели сообща покупали лошадь и на ней добирались до приисков. Самые бедные шли пешком. Таким образом, ежедневно на прииске появлялось от 100 до 150 человек^[6].

Национальный состав не ограничивался исключительно русскими и китайцами. По словам очевидцев, это была «международная Калифорния»^[7]. Здесь проживали «корейцы, орочоны, евреи, немцы, французы, поляки, американцы, сибирские инородцы и много разных авантюристов, прибывших в большинстве из Америки и сделавшихся руководителями массы»^[8].

Поскольку о национальном составе общины не удалось найти иных сведений, обратимся к описанию населения аналогичной золотопромышленной общины, сформированной чуть севернее рассматриваемого нами региона в бассейне р. Олёкмы: «Тут и плечистая, высокая фигура поселенца, приземистая фигура сибиряка, и широкое, скуластое, с маленькими глазками, блестящими белыми зубами, безусое и безбородое лицо тунгуса или якута, и красивый кавказский профиль черкеса, обрамлённый чёрной бородой, с его чёрными выразительными, хотя и суровыми глазами, и татарин в своей мурмолке на бритой, вспотевшей голове и длинный, сухощавый, простоватый белорус…»^[9].

Социальный состав Желтуги был не менее пёстрым. Интересное высказывание о том, как становятся золотоискателями, можно найти у некоего Завиткова: «Как делаются сибирскими приискателями и откуда они вылезают – трудно сказать. Нет определённого цветника в Сибири, где произрастают эти цветы местного финансового мира. Они являются случайно, часто из сфер и из куч, о которых не подозреваем. Жалкий приказчик, разведчик, материальный на приисках, даже мальчик, подававший чай, делается золотопромышленником…Счастливыми золотопромышленниками являлись прасолы, конторщики и даже писцы губернских канцелярий, а уже чего далее канцелярия от тайги и сибирских лесов. На поприще золотопромышленности выступали и миллионеры, и нищие, аристократы, отставные кавалеристы, приезжавшие в Сибирь искать счастья, техники и прямо безграмотные люди низкого происхождения. Белая перчатка с грязной лапой одинаково тянулась к завидному металлу»^[10].

Так или иначе, основную массу населения Желтуги формировали всё-таки беглые каторжники, приисковые рабочие, сибирские ремесленники, казаки, бывшие исправники, отставные чиновники и пр.^[11] Весьма скоро на приисках появилось большое число аферистов, игроков, шулеров и «вообще всякого пошиба туристов, пришедших сюда ловить рыбу в мутной воде»^[12].

Характерной чертой Желтуги было её исключительно мужское население, так как женщины на прииск не допускались. А нарушившие этот закон подвергались телесным наказаниям в виде 400 ударов палкой^[13]. Занимательно также, что за мужеложество и половое сношение с животными, принадлежавшими к женскому роду, наказывали 500 ударами терновника, что было равносильно смертной казни^[14]. Позднее на прииск стали допускаться и женщины.

Многонациональное население порождало проблему языка. Поскольку основная масса приискателей имела русское подданство, то главным языком был русский. Вторым по распространённости был китайский. Поскольку китайцы жили на приисках обособленно, то и общение у них чаще всего ограничивалось своей артелью. Впрочем, друг с другом жители Желтуги говорили на смешанном языке, состоявшем из русских и национальных слов. Вероятней всего в ходу был распространённый в русско-китайском приграничьи «кяхтинский пиджин». Кроме того, была развита система условных знаков и зарубок, что было крайне важно в условиях тайги. В ходе исследования автором был составлен небольшой словарик использовавшихся в Желтуге слов и выражений, диалектальных, устаревших и профессиональных, которые могут быть непонятны современным исследователям.

Всё приисковое население делилось по роду своей деятельности на ряд категорий. Самой распространённой из них были «приискатели», или «хищники». В Желтугу они попадали либо по собственной инициативе, либо вербовались агентами золотопромышленных компаний. В поисках подходящего контингента вербовщики нередко уезжали в Западную Сибирь, где рассказами о разгульной желтугинской жизни и задатками завлекали измученных нуждой крестьян. По дороге на прииск будущие работники, одурманенные мечтами о самородках, пропивали выданные им агентами новые тулупы, зимние сапоги и вещи, взятые из дома. В тайгу они входили спившиеся, измождённые, в драных зипунах и с опорками на босу ногу.

Труд на прииске, тяжёлый и беспросветный, осуществлялся в нечеловеческих условиях от заката до рассвета. Единственной радостью рабочего была редкая рюмка сильно разбавленной водки, купленная по баснословной цене у дежурившего в тайге спиртоноса. Месяцы и годы каторжного труда так иссушали людей, что их единственной мечтой было вернуться на Родину и загулять так, чтобы слава о них пошла по всей стране. Потихоньку воруя золото и пряча намытые самородки от приисковой администрации, хищники перед тем как покинуть прииск работали с удвоенной силой. Получив расчёт и найдя припрятанное в разное время золото, приискатель покидал Желтугу.

Однако пройти через тайгу удавалось далеко не всем. Зная о том, что работники будут возвращаться с приисков с добытым золотом, в тайге их поджидали варнаки, хунхузы, полудикие жители тайги (гиляки, гольды) и жители близлежащих деревень. Тружеников убивали по одному и группами в надежде получить имевшееся у них золото. Примечательно, что таёжные жители проявляли больше порядочности и чувства справедливости, нежели русские, выработав своего рода кодекс чести. Выследив приискателя, представитель этих народов не убивал работника на авось, а долго следил за ним, убеждаясь, что в его котомке действительно есть золото. После чего, он опережал путника и на едва заметной тропе у реки или на горном перевале расстилал платок или тряпочку, удерживаемую на земле положенными по краям камнями. Встретив на пути такой знак, хищник понимал, что где-то по близости бродит «хозяин тайги» и требует выкупа. Необходимо было отсыпать немного добытого золота, в противном случае меткий выстрел «хозяина» укладывал приискателя, и тогда уже всё золото доставалось «охотникам»^[15].

В.К. Арсеньев в своём произведении «Дерсу Узала» описывает и другой случай. В ходе одного из путешествий по тайге их группа наткнулась на шесть человеческих скелетов. По тому, что ни один из черепов не был проломлен, было установлено, что люди умерли не насильственной смертью. То, что все шесть скелетов находились рядом, свидетельствовало о том, что причиной смерти не была болезнь, в противном случае люди умирали бы по одному, продолжая свой путь. Дерсу Узала сумел найти во мху железный котелок, топор, заржавленный нож, шило, ручка которого была сделана из ружейной гильзы, огниво, трубку, жестяную баночку и серебряное кольцо, по которым удалось установить, что погибшие были корейцами-золотоискателями, которые, по-видимому, пробирались к морю, но заблудились и умерли от голода^[16].

Очень интересными обитателями Желтуги были спиртоносы. Как уже говорилось ранее, одной из немногих радостей приискателей была редкая возможность выпить. Однако согласно законам республики было запрещено открывать какие-либо питейные заведения на расстоянии ближе, чем 50 вёрст от золотых приисков^[17]: «Заниматься продажею спиртных напитков всем приезжающим для временной торговли на приисковой базар безусловно воспрещается под ответственностью наложения на означенный предмет тройной пошлины или же, в случае несостоятельности, конфискации его. За продажу спиртных напитков кем-либо из постоянно торгующих на прииске без особо установленного разрешения на то, виновный подвергается за каждую проданную бутылку водки в первый раз штрафу в 25 руб., во второй – 50 и в 3-й – 100 рублей»^[18]. Кроме того, за открытое пьянство назначалось наказание в виде 100 розог^[19]. Позднее расстояние между кабаками и приисками сократили до 25 вёрст, что привело к росту торговли спиртными напитками. Товар выменивался на наличные деньги или украденное рабочими золото.

Среди спиртоносов также существовала своеобразная иерархия. Весьма часто они объединялись в особые разбойничьи группы – так называемую «летучку». Это явление зародилось на приисках Витимской системы и очень скоро распространилось по всей Сибири. «Летучкой» называли мелкие группы бродяг, выгнанных с приисков за буйный нрав, из-за отсутствия паспорта и пр. Они добывали золото на открытых рабочими, но ещё не начавших разрабатываться приисках; нападали на прииски, принадлежавшие крупным золотопромышленным компаниям Сибирякова, Базанова, Немчинова. Особенно славились своей дерзостью и организованностью спиртоносы Олёкмы и Приамурья. Автору не удалось найти прямых свидетельств нападения на Желтугу, но поскольку такие случаи были повсеместны, исключать Желтугу из этого списка вряд ли возможно. Одним из громких дел было осуществлённое приблизительно в 1890—1892 гг. ограбление каравана Ниманской компании, вёзшего 17 пудов золота. В июле 1894 г. спиртоносы предприняли неудачную попытку нападения наплывший по р. Аргуни пароход золотопромышленной компании Ельцова. Команде удалось дать шайке отпор^[20]. Помимо приисков шайки спиртоносов наносили удары и по группам рабочих, возвращавшихся домой.

Поскольку довольно длительное время пьянство на приисках было строжайше запрещено, спиртоносы шли на разные ухищрения, чтобы-таки продать водку хищникам. Спрятав в глубине своей котомки бутылку со спиртом, они бродили по таёжным тропам, оповещая доверенных лиц о своём прибытии при помощи специальных условных знаков. Узнав о прибытии спиртоноса, рабочий, скрываясь от приисковой администрации и милицейских казаков, выменивал спирт на припрятанное золото^[21]. Занимавшиеся таким видом торговли спиртоносы стояли на самой низшей ступени иерархии среди своих коллег.

Заработав немного денег, тактика торговли менялась. Спиртонос делал заявку на участок, расположенный неподалёку от крупного прииска с населением от 5 до 10 тыс. На выделенном участке хозяин выставлял под видом рабочих несколько своих людей, которые начинали тайно выменивать разбавленную водку на золото. Среди своих коллег такие торговцы считались наиболее успешными.

После того, как были сделаны некоторые послабления для торговли алкоголем, ситуация изменилась ещё сильней. Расторговавшиеся спиртоносы приобретали несколько приисков, на которых вели работы по добыче золота, заводили хозяйство и торговали. «Казармишку, амбаришку, домишко, если готовых построек нет, выстроит, завезёт побольше водки в сороковедёрных бочёнках, благо ноне насчёт этого добра свободно, рому, настоек, наливок разных, размадеристых Енисейских мадер, товару краснаго, табаку, чаю, сахару, да и моет себе золото, в большинстве не своё, конечно, а чужое, соседское. У соседа-то товар в амбаре дорогой, а у него дешевле, водка у него и всякое другое питьё тоже сравнительно недорогое, благо он его всячески сыропит, да стрючковым перцем сдабривает, а то и другим чем, ну и несут ему золотую крупку – пшеничку с соседского прииска, а он на этот товар что хочешь из своего склада променяет»^[22]. Получая по 200% прибыли с торговли, такой зажиточный спиртонос мог выплачивать рабочим за золотник 3 и даже 4 руб. против 2-2,5 руб., выдаваемых старателям хозяевами, тогда как расходов на добычу у него не было практически никаких. Как не было у него ни резиденции, ни конторы, ни конторщика, ни расходов на приисковую администрацию. «Приходит он в тайгу в мае с 10-15 рабочими, припасы конечно ещё зимой завезёт, для того у него на стану два, три человека живут, да лошадей с десяток пригонит, ну и пошла работа: торф снимает, бутару, а то и кулибинку поставит для видимости и моет себе, да моет что ни попало. А золото и своё, и чужое в книгу казённую записывает»^[23]. Приисковая администрация же не представляла для такого торговца никакой опасности, так как при своевременной выплате всех установленных взносов и сборов проверок не проводилось («Ноне у нас тут благородно и обходительно, по-европейски»^[24]).

К третьей категории следует отнести торговцев. После того, как население республики приняло ряд строгих законов, упорядочивавших уклад на приисках, они стали смелее приезжать в Желтугу, и численность постоянных торговцев вскоре достигла 300. «Торгующий элемент нёс пошлину в размере 10% на все товары, за исключением мяса и сухарей; с торгующих же спиртными напитками оптом взималось 25%; трактирные же содержатели, кабатчики, а также и все торгующие этим предметом в розницу, совместно с увеселительными заведениями, платили 20% с общей валовой ежемесячной торговли»^[25]. На первых порах торговцами были в основном молокане, которые за неимением конкуренции назначали цену произвольно. Однако вскоре активно торговать на приисках стали и евреи, привлекая покупателей низкими ценами. Главным поставщиком как молокан, так и евреев был торговый дом Диксон и Ко, чьи пароходы доходили до Игнашина, привозя из Гамбурга предметы роскоши, вино, одежду, инструменты, оружие, порох и т.д^[26]. Однако самыми первыми поставщиками в Желтугу были всё-таки казаки, жившие в приграничных станицах. Они везли на прииск сухари, мясо, хлеб, водку и инструменты.

Калифорнийцы жили в зимовьях, расположенных по склонам двух гор.Каждое зимовье было около 4 саженей в ширину и около 3 аршинов в вышину. Его строительство обходилось в целом в 200 руб. Для строительства было выбрано так называемое «Орлово поле», получившее название в честь любимой на приисках игры «орлянки», на которую в выстроенном на поле первом кабаке собирались рабочие. Зимовья располагались в два ряда, тянущихся вдоль разреза, и образовывали большую улицу, названную «Миллионной». Некоторые зимовья были разбросаны по всей территории приисков. Чуть поодаль от Орлова поля находились фанзы китайских приискателей, живших обособленно. Жить на Миллионной улице было и престижно, и выгодно, так как тянувшиеся вдоль неё шурфы обладали равномерно распределённой по ним золотой россыпью, тогда как в низовьях золото было гнездовым.

С первых дней формирования поселения на прииск неизменно везли определённый набор товаров, своего рода товары первой необходимости, перечень которых весьма специфичен: провизия, спирт, китайская водка (ханшин), опиум и карты^[27]. Прииск сразу же делится на пайки, и каждый прибывший имеет право на свой участок. Документов ни у кого не спрашивают, более того, это считается оскорблением. Так что первое время все живут, как хотят.

Богатство Калифорнии влекло людей самого разного толка, в результате чего жизнь на прииске менялась стремительно. Весьма скоро здесь открылись гостиницы, многочисленные кабаки и игорные дома, «появился зверинец и целая труппа жонглёров, фокусников, гимнастов, наездников, два оркестра музыки и несколько органов»^[28]. Более того, здесь открыли своё, как называли его желтугинцы, «Монте-Карло», в реальности носившее название «Чита». «Это было одно из обширнейших и не в пример прочим приличное здание, в котором находилось три комнаты. В первой из них был буфет с яствами и оркестр, во второй – столовая для желающих поужинать (здесь задавали ужины по цене, которой и сам Борель позавидовал бы); третья же, которая была более двух первых комнат, представляла из себя арену, где состязались игроки. В этой комнате игра производилась на двух столах; на одном из них царствовал сам «штос», а на другом – прекрасная рулетка»^[29]. Проигрываемые здесь суммы были огромны. И тем диковинней была ситуация, ведь за столом сидели простые крестьяне, а сумма в 4000 руб., которую он ставил на карту и с лёгкостью проигрывал, была для него столь огромна, что он смог бы прожить на неё безбедно всю свою жизнь. Свидетели этих событий писали, что здесь под несмолкаемую музыку и в атмосфере нескончаемого пира люди бросались в омут разгула и безрассудства, забывая обо всём, что было для них дорого и свято.

В Желтуге были выстроены гостиницы, предоставлявшие почти европейский уровень комфорта. Гостиницы «Марсель», «Беседа», «Тайга», «Калифорния» стояли там, где совсем недавно был пустырь. Кроме них калифорнийцы возвели две бани (общую и номерную), несколько пекарен. Все они находились в рубленых домах, отличавшихся друг от друга по размеру^[30].

В субботу был день привоза. И на обширной ледяной площади, украшенной флагами, выставлялись возы и палатки с товарами. Между ними бродили шарманщики, наигрывая старинные арии; в балагане показывали фокусы и производили розыгрыши разных предметов; «недалеко от этого места, оградив канатом небольшое пространство, какой-то татарин, на серой лошади, показывал зрителям высшую школу верховой езды; около него же приютилась довольно солидная по объёму железная клетка на колёсах, в которой помещалась пойманная в Приморской области тигрица, завезённая сюда по дороге в Россию; тут же расположилась на ковре, под открытым небом, труппа странствующих гимнастов, которые, несмотря на сильные морозы, проделывали разные эволюции; одетые в лёгкое трико, они только во время антрактов позволяли себе закутываться в бараньи шубы»^[31]. Забавно смотрелись свободно бродившие среди снующей между возами толпы десятки верблюдов, на которых торговцы привозили в Желтугу мясо.

Уже в декабре 1884 г. в Амурской Калифорнии было около 30 лавок, позднее их число достигло 150. И доход некоторых из них составлял 200-400 руб. в день. Самую большую прибыль давала продажа алкоголя. Наибольшей популярностью пользовались спиртные напитки, произведённые амурской фирмой Хлебникова: коньяк, херес, мадера, шампанское. На приисках ощущался острый дефицит кредитных денег, а потому наиболее распространённой платой было золото. Однако его цена не была фиксированной и устанавливалась произвольно. Так, за 7 золотников можно было приобрести пуд мяса, пуд сухарей или ведро водки. Со временем в Калифорнии выработали удобную расчётную единицу – «штуку», равную одному золотнику шлихового золота. А дробный вес штуки стали выражать спичками и игральными картами: 1 золотник = 4 карты = 96 спичек^[32].

Золото также выступало в качестве товара. На приисках его покупали по разной стоимости от 2 до 4 рублей. В русских городах, в частности в Айгуне, его продавали с наценкой, равной как минимум 50 коп.

Все прочие товары были на приисках необычайно дороги, сильно отличаясь от цен в русских городах. Так, например, мясо в Благовещенске стоило 4 руб., в Желтуге – 12 руб.; сухари соответственно 3 руб. 20 коп. и 10-11 руб.; топор – 5 руб. и 10 руб.; лист кровельного железа – 1 руб. 10 коп. и 10 руб., буторного (котельного) – 80 руб.; бочка из под вина (для перевозки воды) – 20 руб.; бутылка Ланинской шипучей воды («шампанское») – 12 руб.; свечи – до 4 руб. за фунт; бутылка водки – 1 руб. 50 коп.; бутылку коньяка, хереса или мадеры – не меньше 5 руб.

Весьма быстро Желтуга наладила почтовое сообщение с русской стороной, так что корреспонденция в Россию поступала регулярно.

Также в Калифорнии был открыт лазарет, размещавшийся в одном из зимовий и примечательный своим скромным внешним видом. Площадь лазарета была довольно большой. Внутри помещение разделялось толстыми бревенчатыми перегородками на четыре комнаты. Самой большой комнатой была палата для больных, в которой находилось 15 деревянных неподвижных коек. Каждую койку вместо матраса застилали двумя рядами мягкого войлока, покрытого сверху белой простынёй. Постельный комплект дополняли парусиновые подушки, набитые соломой, с надетыми поверх ситцевыми чехлами и байковое одеяло. Во второй комнате располагалась аптека, в третьей – приёмная для больных, в четвёртой находились больничная прислуга и кухня. «Больные, поступавшие в лазарет, пользовались безвозмездно, на общественный счёт, присмотром за ними лазаретного врача, принадлежащею госпиталю аптекою, уходом и попечением больничной прислуги и, с разрешения врача, полным продовольствием, состоящим из утреннего чая, завтрака, обеда, не более как из трёх блюд, и вечернего чая (к чаю полагался белый хлеб). Такое содержание каждого больного пансионера обходилось лазарету в сложности до 5 рублей в день, что при полном комплекте на 15 человек (а он был с первого дня открытия полным) составляло в месяц 2 250 рублей»^[33]. Все связанные с содержанием лазарета расходы несла приисковая администрация, а так как это было весьма затратно, увеличить лазарет до необходимых размеров не представлялось возможным, а потому места в нём раздали самым бедным желтугинцам и наиболее тяжело больным. Самыми страшными болезнями Калифорнии были тиф и цинга.

Очевидцы утверждали, что жизнь на приисках менялась очень быстро. И от диких каторжных нравов люди в короткий срок переходили на цивилизованный европейский уровень («Ныне рабочему не дашь, как прежде, в зубы или там тумака по шее, а о порке-то и совсем забыли, разве уже исправник кого-нибудь накажет, да и то не по-прежнему, слегка»^[34]). Сами рабочие настолько втягивались в желтугинский уклад, что не работать уже не могли, скучая без дела и без прибыли. Работа давала ощутимые доходы: неискушённый рабочий, промывая песок самым примитивным способом, в день добывал 5-6 золотников^[35].

Разрез, в котором шла добыча золота, тянулся вдоль русла реки на шесть вёрст. По нему на расстоянии шести саженей друг от друга размещалось согласно сохранившимся свидетельствам не менее 400 ям. Каждая яма имела в глубину от 24 до 30 четвертей и была шириною до 20 сажен. Шурф считался выработанным, когда со всех четырёх сторон он встречался коридорами с соседями. После этого артель начинала разрабатывать следующий. При этом прибыли зависели не столько от количества ям, сколько от их богатства. Многие и без того бедные старатели впадали в крайнюю нужду, разрабатывая шурфы с крайне низким содержанием золота. При нехватке рабочих рук лишние ямы продавали. Так, например, шурф площадью в 4 кв. сажени мог стоить 2000—2500 руб^[36].

Возможность быстрого обогащения, большое количество неучтённого золота породили высокий уровень преступности. В. Пикуль посвятил этому такие строки: «Старая истина: где золото, там и кровища. Нравы были таковы, что, ложась спать, никогда не знаешь — проснешься ли завтра? Вокруг лагеря старателей бродили подозрительные искатели женьшеня, больше смахивающие на хунхузов, шныряли в тайге неутомимые спиртоносы, таскавшие на спинах громадные бидоны с рисовой самогонкой. По вечерам, напившись этой ханжи, желтухинцы озверело убивали друг друга — в одиночку и скопом. Все ужасы американского Клондайка казались детской игрой по сравнению с теми нравами, что процветали на этой речушке…»^[37]. С первых же дней существования прииска на Желтуге начались кражи, грабежи с насилием, а затем и убийства. Трупы убитых прятали в лесах, бросая без погребения на растерзание диким зверям либо сжигая. Число преступлений росло стремительно, но поворотным моментом в жизни калифорнийцев стало убийство повара из артели ссыльно-каторжных карийцев. Его убили с целью грабежа, так как у покойного было припрятано около 50 золотников золота. Холодящей кровь оказалась жестокость, с которой он был убит. Преступник набросился на свою жертву с небольшим четырёхфунтовым молотком и нанёс им около 40 ударов по голове. В результате нападения череп убитого был как бы вдавлен внутрь, и из него сочился мозг^[38].

Это событие всколыхнуло всех приискателей, атмосфера накалилась до предела. Состоявшие на тот момент старостами поселенец Шадрин и отставной солдат Фёдоров, будучи уличёнными в лихоимстве, сбежали. Труп повара шесть дней оставался непогребённым. Все жители прииска пришли к выводу, что необходимо выбрать руководителя и навести порядок в Желтуге. Было решено предоставить избранному лицу широкие права в деле наведения порядка на прииске, а также было обещано оказывать полное содействие в исполнении приказаний как самого правителя, так и тех, кого он сочтёт достойными звания своих помощников. Вся команда старателей выбрала себе руководителя, а по его настоятельной просьбе и помощников. Также было принято решение сделать эти выборные должности оплачиваемыми, а средства для этого взимать с купеческого сословия, работавшего на приисках. Для того, чтобы принятое решение имело официальный характер, все приискатели принесли присягу и подписали документ, что признают над собой власть избранных руководителей и учреждённых ими законов. Примечательной особенностью данного решения было отсутствие сухого законодательного характера. В основе желтугинских законов (что крайне любопытно!) было «доброе слово», «которое многим калифорнийцам памятно разве только из воспоминаний их детства, проведённого в колыбели, быть может, на глазах любящих матерей, во всю же их долгую последующую жизнь, по разным острогам и рудникам, этим несчастным, кроме ругани тюремного смотрителя и пинков конвойных, не приходилось ничего слышать»^[39]. Свою готовность следовать букве желтугинского закона калифорнийцы зафиксировали подписанием следующего документа: «Такого-то года, месяца и числа мы, артели и собственники вольных промыслов в Амурской Калифорнии, памятуя слово, заповеданное нам нашим великим учителем Сыном Божиим и Господом Богом: «Люби ближняго своего, как самого себя», и, следуя этому христианскому учению, оставленному нам в святом Евангелии, ведущем нас к миру и благостям жизни земной, спасению и вечности в царствии небесном, дерзаем помощью Всевышнего неотступно трудиться на пользу ближнего нашего, дабы совратившихся наставить на путь истинный и устранить этим самым неугодные Богу дела, совершаемые многими из среды нашей, заблудившимися во мраке прегрешений и забывшими слова заповедей: «не убей» и «не укради». Обратившись с тёплою молитвою к Господу нашему о неоставлении нас слабых на трудном пути, предначертанном нам, мы беспрекословно верим и отдаёмся в руки не как властолюбивым начальникам, а как достойнейшим из среды нашей и помнящим слово Божие, учившее нас правде и справедливости, нашим выбранным, что мы подписями и мысленно присягой подтвердили, такие-то»^[40].

На общем сходе было решено разделить прииск по числу зимовьев на пять участков, которые получили название штатов. В каждом штате жители должны были выбрать из своей среды двух старост сроком на 4 месяца. При выборе рекомендовалось оценивать нравственность и порядочность каждого кандидата, поскольку в дальнейшем от него могла зависеть судьба каждого отдельного приискателя. Для документального подтверждения своего выбора все жители штата должны были подписать бумагу со следующим текстом: «Мы, люди разных званий, поселившиеся самовольно на китайской стороне для добычи золота, общим сходом от такого-то числа решили установить на прииске нашем, в обеспечение безопасности, порядок и дисциплину, для чего и выбрали, на том сходе, большинством голосов, в правители такого-то, отдав ему полную власть на расправу с теми из среды нашей, которые за проступки свои заслужат какое бы то ни было наказание. Такой-то участок промышленников Амурской Калифорнии, подтверждая своими подписями означенный выбор, просит не отказать принять эту обязанность и признать предъявителей сего таких-то на 4-х-месячную общественную службу нашими старшинами»^[41]. После принятия такого решения было сформировано правление из десяти человек, двое из которых были китайцами, представлявшими интересы живших обособленно китайских приискателей.

На сходе также было окончательно закреплено за желтугинскими приисками название «Желтугинская республика», либо «Амурская Калифорния». Как уже упоминалось выше, республика делилась на штаты. Её жителей называли желтугинцами или калифорнийцами. Во главе республики находился «старшина», или «президент». Представителей штатов называли «старшинами», либо «старостами». В целом, сходом были установлены три основных принципа существования Калифорнии: выборность органов самоуправления, товарищество артелей и суровые наказания за нарушение общественного порядка. Интересную интерпретацию выбора в пользу республиканского строя можно найти в повести «Желтухинская республика»: «Если Желтуха возникла между Россией и Китаем, неподвластная ни династии Романовых, ни пекинским Цинам, то она… является независимым государством, в котором должен царить дух той самой паршивой демократии, что возведет нашу Желтуху в ранг самостоятельной республики… Республика нуждается в законах, чтобы никакая гнида не вырастала в гигантскую вошь, алчущую чужой крови. Таких — давить… Гляньте: как мы живем? Так жить нельзя. Надо выработать конституцию и законы, неукоснительное соблюдение коих обеспечит всем нам личную безопасность и процветание…»^[42].

Существует несколько версий того, кто же был первым правителем Желтуги. Справедливости ради следует отметить, что ясности не было и в годы, когда разворачивались эти события. В отчёте, составленном Канцелярией министерства финансов в 1897 г., можно найти такие сведения: «Выбор пал на лицо, выделявшееся из толпы своим образованием, разносторонними практическими сведениями, честностью и трезвостью и одарённое в высшей степени энергическим характером. Это был Карл Карлович Фоссе, итальянский подданный; по другим известиям (Сибирский Вестник) – Адольф Карлович Фасс; по Revue francaise – Карл Карлович Иванович, словак, австро-венгерский подданный. В самое последнее время существования прииска во главе общины стоял отставной горный исправник Сахаров (Сибирь, 1885, №5). «Жизнь на Восточной окраине» (1896, №135) сообщала, что в Благовещенске, в июле этого года, скончался Н.А. Прокунин, стоявший одно время также во главе Желтугинских приисков. Однако, нигде больше имени Прокунина не встречается»^[43].

Общим решением оклад президента республики составлял 400 руб. в месяц, то есть 4800 руб. в год, а старосты – 200 руб. На левом рукаве верхнего платья президент носил знак из жёлтой меди с соответствующей надписью, а староста – знак из белой меди. Десять избранных старост образовывали Правление Желтугинских приисков. В руках президента и Правления находилась вся административная и судебная власть. Старосты решали дела гражданского характера и мелкие уголовные дела, наказание за которые не превышало 100 ударов. О каждом случае наказания староста обязан был докладывать президенту. Все вместе старосты формировали первую инстанцию суда. Все остальные серьёзные дела решал президент, выступая в качестве второй инстанции. К разряду самых тяжких преступлений относилось убийство. Суд по нему вершил общественный сход. Сигналом к общему сходу был выстрел из двух пушек, расположенных на Орловом поле. Выстрел из одной пушки созывал на совет старост. Желтугинский суд относился к числу беспристрастных^[44].

Кроме формирования органов власти желтугинцы также разработали собственное законодательство, упорядочивавшее жизнь в республике. Существовало несколько основных направлений, которые охватывали своим вниманием законы Калифорнии: 1) взимаемые на нужды республики пошлины, взносы и платежи; 2) правила получения в пользование золотоносного участка; технические и организационные требования к проведению работ; 3) правила осуществления торговой и других видов деятельности как на самих приисках, так и на территориях к ним прилегающих; 4) нормы, регулирующие отправление судебной и административной власти; 5) наказания за нарушение общественного порядка и законов республики. Законы формировали своего рода «конституцию» Желтугинской республики. Следование её законам было обязательным для всех, проживавших на территории Калифорнии. Конституция была записана в пяти экземплярах и была разослана по штатам, где после прочтения её вслух старшиной все старатели обязаны были её подписать.

Уголовное право Желтуги было весьма специфично и соответствовало нравам того общества. Вот некоторые из его пунктов: «500 ударов терновником за воровство; 500 – за мужеложество и другие противоестественные пороки и преступления; 500 – за ношение оружия в пьяном виде; 500 – за фальсификацию золотого песка; 500 – за выстрелы в пределах Желтуги без уважительной причины… 300 ударов палки за отдачу под залог рабочих инструментов; 400 ударов палки за привод на прииск женщин; 200 ударов за ночной шум; 100 розог за открытое пьянство»^[45]. Следует пояснить, что наказание терновником (т.е. кнутом, набитым острыми гвоздями) было равносильно смертной казни. Убийство наказывалось «по закону Моисееву», то есть «око-за-око», при этом виновного казнили тем же способом, которым была умервщлена его жертва.

Работы на приисках осуществлялись на основе русских принципов артельной и индивидуальной собственности. Все важные решения (такие, например, как принятие в артель нового работника) принимались членами артели совместно. Каждый приискатель нёс перед артелью ответственность за тот фронт работ, который ему был поручен. Поэтому в случае не выхода на работу, он должен был компенсировать своё отсутствие наймом временного работника. Умевшие грамотно организовывать работы артели быстро богатели. Самыми богатыми артелями республики были Гармановская, Нелюбинская и Зыковская, Семейская и Благовещенская^[46].

Важнейшим событием в жизни приискателей был день расчёта. Конечно, на разных приисках и в разных условиях он был разным, но всё-таки общие тенденции наблюдались. Весьма часто расчёт производили 10 сентября – в день трёх мучениц Митродоры, Минодоры и Нимфодоры. Позднее эту дату изменили, и срок действия контракта, заключённого с рабочим, истекал 1 октября, а расчёт производился накануне Покрова. Вербовка рабочих на следующий сезон также начиналась осенью и оканчивалась порой лишь в ноябре-декабре^[47]. Найм работников на приисках был существенно проще, нежели в близлежащих деревнях, потому как полученные новыми «старателями» задатки кружили голову и, как следствие, приводили к беспробудному пьянству вплоть до тех пор, пока от задатков ничего не оставалось. Уходя на прииски, крестьяне пропивали всё: шапки, шубы, рукавицы, бродни, рубашки, пр. От приказчика требовалось большое терпение, энергия и умение общаться с самыми разнохарактерными сильно пьяными людьми, чтобы доставить их на прииск. На сборный пункт крестьяне являлись «яко наг, яко благ» и получали в счёт будущих заработков новую одежду, правда, большинство из них успевали пропить и это ещё до того, как дойдут до тайги^[48].

Отдельно хотелось бы рассказать про нравы, царившие не только в Желтуге, но на всех золотых приисках Сибири и севера Маньчжурии. Как уже говорилось выше, в Калифорнии было всё, что только могло доставить удовольствие испытавшим все тяготы старательского труда желтугинцам, — и орган, и оркестры, и казино, и тигрица в клетке. Однако церкви приискатели так и не построили. Любопытно, что многие золотопромышленники возводили храмы в городах, однако на приисках они были лишними. Здесь единственным Богом было золото, а царящая атмосфера стремилась окончательно развратить старателя^[49]. Опьянённые в буквальном смысле рассыпанным под ногами богатством старатели пускались в дикий разгул, старались перещеголять друг друга своей разнузданностью. Во время обычного получасового полдника в котёл с кипящей водой кидали фунты очень дорого чая и огромные головы сахара. Дорогую привозную одежду и обувь носили один день, после чего всё выбрасывалось, заменяясь новым. Рабочий бился с конторщиком за каждый недоплаченный ему рубль, а затем покупал на огромную сумму абсолютно ненужные ему бубенчики для лошадиной упряжи^[50].

Причин такого поведения было несколько. Прежде всего, оно объяснялось отсутствием семьи у хищников. Их родные либо умерли, либо отреклись от них, либо находились там, куда проход им был закрыт («и крылья связаны, и пути все заказаны»). А потому они были, что называется, «бобылями». Во-вторых, постоянное ощущение возможной внезапной смерти (ведь в любой момент могла обрушиться шахта или под покровом ночи мог напасть завидующий твоим заработкам сосед) заставляло их жить одним днём. Даже оставшись в живых, старатель мог получить сильнейший ревматизм, а его тело могли разъесть вызванные цингой язвы. Кроме того, разброшенные в тайге вокруг приисков и позабытые всеми могилы хищников постоянно напоминали о скоротечности жизни.

Впрочем, не все приискатели были такими, встречались и исключения. Некоторые артели, сформированные чаще всего из жителей одного села, волости или губернии приезжали на прииски, чтобы «сколотить деньгу», и для достижения этой цели не брезговали никакими средствами. Обычно они держались особняком и носили какое-нибудь собирательное имя (например, «вологжане», «тобольцы», «пермяки»). В их среде не допускались пьянство и азартные игры, а остальные жители прииска их недолюбливали и при возможности конфликтовали с ними. После нескольких лет работы такие приискатели получали расчёт и дружно возвращались к своим семьям.

В целом же, после расчёта хищники устремлялись в близлежащие сёла и станицы. Свидетели рассказывали, что ближайшая к Калифорнии станица Игнашино полностью изменила свой облик после того, как был создан золотой прииск. В ней открылось бесчисленное множество кабаков и гостиниц. При этом даже за большую плату в станице было крайне сложно найти место для ночлега, так как все гостиницы были переполнены. В самом начале существования Желтуги в Игнашино очень возвысился начальник местной телеграфной станции, получивший прозвище «горный исправник». Так как существование республики было незаконным, равно как и пересечение границы, калифорнийцы очень боялись, что русские власти примут какие-либо меры к их задержанию, а это не могло не стать известным начальнику, а потому его всячески умасливали, чтобы при первых признаках грядущих перемен он оповестил об этом хищников^[51].

Попадая в такую станицу, старатель попадал в атмосферу дикого разгула, когда его вмиг окружали кабатчики, пропойцы и продажные женщины. Из Васьки Мордасова приискатель превращается в Базиля де Мордена^[52]. «Всё в эту минуту кажется для него возможным, исполнимым: то он валяется в грязи, обновя армяк, рубаху, сапоги; то закупает десятки аршин ситцу, кумачу и, постилая ими дорогу к кабаку, идёт по этому ковру; то нанимает двух, трёх оборванных музыкантов и шествует по улицам села, увеличивая с каждым шагом толпу пьяных прихлебателей; то бесчинствует, разбивая в лавке какую-нибудь посуду и щедро расплачиваясь за неё, словом – известное русское «ндраву не препятствуй» царит в полном блеске; разгул идёт широкий, могучий, без воли, без удержу, пока последняя трудовая, облитая потом и кровью, добытая путём принижения, холода и голода, копейка не станет вверх ребром!..»^[53]. Стремительно промотав все заработанные таким тяжёлым трудом деньги, приискатель скатывался до уровня ещё более бедственного, нежели тот, который был у него до найма на прииск. Бывшие друзья по бутылке и хозяева кабаков мгновенно отворачиваются от хищника, выгоняя даже со двора. А трупы тех, кто удержался от соблазнов кабацкой жизни, вылавливали по многочисленным сибирским рекам. Мало кто из приискателей благополучно вырывался из царившей атмосферы «золотой лихорадки».

По Сибири во множестве бродили легенды о судьбах жителей золотых приисков. Примечательно, что практически никто из них так и не разбогател. Одна из историй рассказывала о том, как спиртонос случайно наткнулся на богатейшее месторождение жильного золота. Судьба в мгновение ока превратила его в богатого миллионера-домовладельца. Он стал выезжать в Иркутск на тысячных рысаках и не знал счёта деньгам. На стремительное возвышение и ещё более стремительное падение до уровня продавца-старьёвщика ушло шесть месяцев. Ослеплённый блеском роскоши, спиртонос так и не смог вернуться к своему былому занятию, упав на самое дно^[54].

Такие нравы, тем не менее, не заглушили в душах этих по своему ужасно одиноких и выброшенных за границы цивилизованного общества людей чувства любви к Родине. И это кажется просто фантастическим! Желтугинцы вдруг осознали, что могут быть полезными России, повторив подвиги Муравьёва-Амурского, и сделаться первыми русскими колонизаторами на новых российских (!) землях. Старатели решили закрепиться на территории, чтобы в дальнейшем с лёгкостью присоединить её к России. На общем сходе было решено отправить за общественный счёт поисковую команду для изучения примыкающих к прииску падей, а в случае нахождения новых золотых месторождений снарядить по две тысячи человек, чтобы, тем самым, занять как можно большую территорию. «Для большего успеха в этом деле было объявлено приисковым капиталистам, что если они захотят на свой собственный счёт и риск отправить, помимо партии от вольных промышленников Амурской Калифорнии, ещё и свои собственные, и если таковыми партиями будут найдены золотосодержащие россыпи, то открывателям таковых предоставляется временное право на владение поземельной собственностью, что даст им возможность начать работы правильным открытым разрезом, для скорейшего возвращения тех расходов, которые они понесут при сооружении партии»^[55]. Примечательно, что независимо от того, кем будут открыты новые территории, земли будут подчиняться законам Амурской Калифорнии и управляться одним руководителем через посредство своих наместников, избранных большинством голосов из числа осевших на новом месте жителей.

Закончила своё существование Желтуга в январе 1886 г., когда объединённое русско-китайское войско разогнало незаконное поселение. Русских вернули на Родину и отпустили на все четыре стороны, а вот китайцев ждала жестокая расправа – им отрубили головы.

Итак, попробуем подвести итоги. Желтугинская республика – это уникальнейшее явление в истории нашей страны, к сожалению, недооценённое. Удивительна та лёгкость и быстрота, с которой разношёрстные этнографические и социальные элементы сумели сплотиться на золотых приисках в солидарные, благоустроенные общины, в основе которых лежала строгая дисциплина^[56]. Не может не поражать тот факт, что эта многотысячная колония, объединённая жаждой наживы и сформированная из крайне неблагонадёжных разноплемённых социальных элементов, сумела прийти к выводу о необходимости формирования сильной централизованной власти, основанной, что примечательно, исключительно на русских принципах государственного строительства и в духе русских традиций. Желтуга – изумительный образчик народного самоустройства, выработавший законы на базе собственной двухлетней практики. Законы республики, изначально суровые и безжалостные, трансформировались постепенно в законы цивилизованного гражданского общества. Тем обидней становится невнимание, проявленное к этой странице русской истории, со стороны русской общественности. Отношение китайских властей к республике было крайне отрицательное. Отношение русских властей было высказано на специальном съезде, созванном по вопросу Желтуги, в Хабаровске: «… существование Калифорнии решено в смысле одобрительном, как средство, возвышающее материальное благосостояние населения, а потому и золото, добываемое на том же прииске и вывезенное на русскую сторону, не будет конфисковываться, как хищническое, которое добывается за границею…»^[57]. Однако существование Желтуги затронуло весь Амурский и Забайкальский край вплоть до Верхнеудинска и Иркутска. «Золотая лихорадка» завладела умами не только людей без определённого рода деятельности, но и ремесленников, землепашцев, казаков, что лишило все близлежащие к прииску сёла и города большой доли рабочих рук. Многотысячное население Калифорнии требовало больших поставок продовольствия. Весь хлеб из примыкающих к приискам деревень ушёл в Желтугу, у крестьян не осталось даже семян для посева, и территории на 200 вёрст были опустошены скупщиками. Всё это привело к дикому росту цен: «Так в Чите мясо, бывшее в продаже по 2 р. 50 к. – 3 р. 25 к. за пуд, в какие-нибудь 5-6 недель поднялось до 5 р. 50 к., чего там не бывало даже при падеже скота. В Нерчинске замечалось то же самое: мясо стоило 5 р. 20 к. пуд, пуд ржаной муки 1 р. 25 к., пшеничной 2 р. 50 к., фунт стеариновых свечей 60 к.»^[58]. В прессе стали возникать сообщения об угрозе голода. Даже после разгона желтугинцев Забайкалье долго не могло вернуться к прежнему образу жизни. Воспоминания о лёгкой наживе мешали местному населению вернуться к прежним занятиям, что спровоцировало разгул преступности, падение производительности всех отраслей промышленности и общее обеднение края^[59].

Словарь

• «Грехи» — семь амурских станций (по аналогии со смертными грехами)
• «Жучки», «таракашки», «клопики» — «старинная визуальная оценка размеров россыпного золота, добываемого старателями»^[60]; «клопики» обычно были остроугольной формы; «таракашки» обычно равнялись четверти ногтя на мизинце.
• «На лёд и вон» — выпороть и выгнать
• «На лёд» — выпороть
• «Погнать беса» — сойти с ума, рехнуться
• «Прикрыть» — прикончить, убить
• «Хищники (хитники)»/«летучка» – артели вольных старателей
• Бутара – «железные грохоты в станках, для пробойки промываемой на золото земли»^[61]
• Варнак – каторжный
• Вашгерд – «простейший прибор для промывки золотоносных песков»^[62]
• Волокуша – «разновидность саней без полозьев»^[63]
• Геогноз – геолог
• Гиляки — дореволюционное название нивхов
• Гольды — дореволюционное название нанайцев
• Жилуха – «жилые места (жаргонизм)»^[64]
• Зимовье – «это обыкновенный сруб из брёвен, имеющий окна и двери и законопаченный со всех сторон мхом; для сохранения теплоты сверху насыпают на брёвна, заменяющие собой крышу, достаточное количество земли; пол же большею частью остаётся земляной и только в редких случаях делается из брёвен, слегка стёсанных с верхней стороны и по возможности плотно уложенных; отапливались эти зимовья на Желтуге железными, или чаще, русскими глинобитными печами». (Описание Маньчжурии, с. 489)
• Знаки – «единичные, очень мелкие золотины, по тем временам не дававшие весовых содержаний драгоценного металла»^[65]
• Золотник (= «штука»)
• Каменные быки – «крутые каменные обрывы берегов перед порогами на реке»^[66]
• Камус – «кожа с ног оленей»^[67]
• Кантами – отрубить голову
• Карийцы – каторжники, бежавшие с Карийских промыслов
• Кукуль – «меховой спальный мешок»^[68]
• Курумы – «каменные поля, заваленные крупными глыбами»^[69]
• Манегри – китайская пограничная стража
• Мартайга – Мариинская тайга
• Нодья – «вид костра»^[70]
• Орта – «подземная рудная работа»^[71]
• Падун – водопад
• Подорожная — открытый лист на получение почтовых лошадей (Даль).
• Подъёмное золото – «металл, найденный работником случайно и сданный на прииск; обычно это были самородки»^[72].
• Потштейгер – «горный мастер, наблюдающий за дроблением руды»^[73]
• Приискатель
• Прасол – «кулак, хлебный сводчик, маклер, посредник меж базарным продавцом, с возу, и местным скупщиком»^[74]
• Проходнушка – «простейший промывочный прибор в виде небольшого наклонённого жёлоба (примитивный шлюз)»^[75]
• Разрез – место работ по добыче золота
• Рассыпное (песошное) золото
• Сахалин – маньчжурская деревня напротив Благовещенска
• Сибирка – «короткий кафтан, чекмень с перехватом и с сборами, неразрезной сзади, а спереди на мелких пуговках или застёжках, нередко с меховою опушкой и с невысоким, стоячим воротником»^[76]
• Терновник – кнут, набитый острыми гвоздями и использующийся для порки нарушивших законы Желтугинской республики
• Торфа – «пустая рыхлая порода, перекрывающая золотоносный пласт (пески) сверху»^[77]
• Улово – «небольшое глубокое расширение»^[78]
• Фарт – «удача, везение старательское»^[79]
• Хлебная – водка
• Шампанское – ланинская шипучая вода.
• Шишковать – «собирать кедровые шишки, лущить из них орехи»^[80]
• Шлиховое золото – «мелкое, промывное, после выборки самородков золото; зерновое»^[81].
• Штос — (нем.) азартная карточная игра, по правилам напоминающая банк.
• Шурф – яма
• Щётка – «вертикально или почти вертикально залегающие тонкослоистые горные породы, по поверхности которых течёт ручей или речка (ловушка для золота)»^[82].

Меры веса:
1 фунт = 0, 4095 кг
1 золотник = 96 долей = 4, 266 г
1 доля = 0, 044 г

«Ну, паря, велика у тя харя, а ума ни на грош. Прежде в Желтуге шампанское пили, а теперь мокай, паря, сухарь в Шилку!»^[83]

Библиография

• «Литературный сборник» (Собрание научных и литературных статей о Сибири и Азиатском Востоке)/изд. под ред. Н.М. Ядринцева
• «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, 620 с.
• «Очерки Амурского края, южной части приморской области и острова Сахалина в геологическом и горно-промышленном отношении. Смельчаки проникали в Маньчжурию, Покумар, Сунгари и Уссури»/Спб, 1876 г., 91 с.
• «Сибирские мотивы» (Сборник стихотворений, посвящённых Сибири)/Спб, 1886 г. – 144 с.
• «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. 1) В тайге. Завиткова. 2) Сибирские мученики. Сретенского. 3) Олёкминская Калифорния. Н. Г-в.4) Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г.
• «Сибирский сборник»/приложение к «Восточному обозрению»; Спб, 1886 г. – 4 Т.
• «Экономические организации рабочих Сибири 
во второй половине XIX — первые годы ХХ века»/«Сибирь капиталистическая» /http://history.nsc.ru/kapital/project/zinoviev/4-6.html
• Анерт Э.Э. «Вопрос о топографических работах в золотоносных районах (во Второй Съезд Золотопромышленников)»/Доклад Э.Э. Анерта; Пг, 1915 г.
• Анерт Э.Э. «Поиски и разведки на каменный уголь и другие ископаемые в восточной Маньчжурии в 1896/8 годах горн. инж. Э. Анерта»/Спб, тип. П.П. Сойкина, 1900 (извл. Из «Горного журнала» за 1900 г.)
• Анерт Э.Э. «Путешествие по Маньчжурии»/с –мя картами и 35 рис. в тексте; Спб, тип. Имп. Ак. наук, 1904 г.
• Анерт Э.Э. «Топографические съёмки в золотоносных областях Сибири горн. инж. Э.Э. Анерта»/Б. м., тип. Тов-ва «Народная польза», 1907 г. – 13 с.
• Анерт Э.Э. «Топографические съёмки в Приамурье и участие в них разных ведомств (Доклад в Соединённом заседании секций техн. и юрид. 2-го янв. 1912 г.)»/Спб, типо-лит. Биркенфельда, 1913 г. – 4с.
• Анерт Э.Э., Яворский П.К. «Полезные ископаемые Приамурья»/Доклад П.К. Яворского и Э.Э. Анерта (в изложении Э.Э. Анерта)/Спб, типо-лит. К. Биркенфельда, 1913 г.
• Арсеньев В. К. «Дерсу Узала. Сквозь тайгу»/М., «Мысль», 1972 г. – 350 с.
• БариновО.А. «Золотые тайны Забайкалья»/Чита, 1999 г.
• Василенко Н.А. «История российской эмиграции в освещении современной китайской историографии»/Владивосток, ДВО РАН; 2003 г. – 220 с.
• Васильев Е.И. Миллионный ключ /Горный журнал, 1897. Т. 1. С. 109-112.
• Грулёв М.В. «Записки генерала-еврея»/сайт «Русская императорская армия»/http://www.regiment.ru/Lib/B/6/8.htm
• Даль В. «Толковый словарь живого великорусского языка»/Т. 1-4. – М.: Рус. яз., 1989 г.
• Егорчев И. «Что ни граф, то мошенник»/«Дальневосточные ведомости», 31.07.2008./ http://www.dvvedomosti.ru/news/print/crime/?id=455
• Игнаткин Ю.А. «По диким степям Забайкалья»/очерки золота Забайкалья, — Чита, 1994 г.
• Карсаков Л.П. «Золотая промышленность в Северной Маньчжурии (конец XIX – начало ХХ в.)/издательский дом «Частная коллекция»/http://www.dvbook.ru/book_dalvostok_x2.htm
• Латкин Н.В. «На сибирских золотых приисках (из таёжных воспоминаний)»/Спб, Типография Высочайше утверждённого Товарищества «Общественная Польза», 1898 г.
• Лебедев А. Желтугинская республика в Китае /Русское богатство. СПб., 1896. № 9. С. 143-172.
• Мелихов Г. «Маньчжурия далёкая и близкая»/М., 1991 г.
• Мухин А.А. «Рабочие Сибири в эпоху капитализма»/М., 1972. С. 102-103; Ушаков А.В. Борьба за единство рабочего класса России. М., 1981. С. 102-103.
• Надин П. Хищники и золотопромышленники на Амуре /Русская мысль. М., 1898. № 2. С. 150.
• Наумов Н.И. «Собрание сочинений Н.И. Наумова»/в 2-х томах, Спб, О.Н. Попова, 1897 г.
• Немирович-Данченко В.И. «Забытый рудник»/рассказ, 3-е издание; М.: «Посредник», 1893 г.
• Пикуль В.С. «Желтухинская республика»
• ПМА/пров. Хэйлунцзян (г. Харбин), АР Внутренняя Монголия (г. Хайлар, г. Лабдарин, село Шивэй, село Эньхэ) – июнь—сентябрь 2009 г.
• Русанов А.П. «Старательская вольница («Золото Желтуги»)»/Чита, 1995 г.
• Русанов А.П. «Чалдоны»/Чита, 2002 г.
• Садовников И.Ф. Систематический указатель к карте золотопромышленного района Олекминского горного округа. СПб., 1909. С. 25-33.
• Словцов Н.А. «Историческое обозрение Сибири»/2-е издание; Спб, 1886 г.
• Сретенский С.А. «Золотая лихорадка»/статья, газета «Сибирь», 1886 г.
• Сурков А. В. «Пираты сибирского золота»/М.: Волшебный фонарь, 2009 г. – 272 с.
• Тереш М.С. «На Дальний Восток. Путевые очерки от Москвы до Маньчжурии и Сахалину до Японии»/Москва, Типография А.П. Поплавского, 1904 г., 231 с.
• Уманьский А. «Очерки золотопромышленности в Енисейской тайге»/Спб, 1886 г.
• Шибнев Ю. Б., Росляков Г.Е., Дунский Ю. И., Шлотгауэр С. Д. «Тайга дальневосточная. Фоторассказ о неповторимом творении природы – лесах Дальнего Востока и их обитателях»/Хабаровск: Кн. Изд-во, 1986 г. – 336 с., ил.

Газеты и журналы (1880—1896 гг.):

• Газета «Сибирь» (№5, 7, 12, 26, 38 1885)
• Горный журнал, 1923. № 12. С. 884.
• Журнал «Вестник Императорского Русского Географического Общества»
• Журнал «Восточное Обозрение»
• «Жизнь на Восточной окраине»/№135, 1896
• Revue francaise de l’etranger et ds colonies (за июль 1885 (с. 70); декабрь 1886 г. (с. 542))

Материалы «Живого журнала»

• Степан Лиходеев (lihodeev): «Амурская Калифорния (История Желтуги)»/15.05.2004./
• Экскласс (xclass): «О способностях русских к демократической самоорганизации»

Архивы:

• Российский государственный архив Дальнего Востока (РГА ДВ). Ф. 702. Оп. 2. Д. 126. Л. 97-98.

Примечания

1. «Экономические организации рабочих Сибири 
во второй половине XIX — первые годы ХХ века»/«Сибирь капиталистическая» / http://history.nsc.ru/kapital/project/zinoviev/4-6.html [↩]
2. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с. 476-478 [↩]
3. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 275 [↩]
4. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с. 278 [↩]
5. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с. 487 [↩]
6. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 487 [↩]
7. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 273 [↩]
8. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с. 487 [↩]
9. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда.
   3) Олёкминская Калифорния»/Н. Г-в.; Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 253 [↩]
10. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. В тайге. Завиткова»/Н. Г-в.; Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 8 [↩]
11. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 273 [↩]
12. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 288 [↩]
13. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с. 494 [↩]
14. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с. 493 [↩]
15. Грулёв М.В. «Записки генерала-еврея»/сайт «Русская императорская армия»/http://www.regiment.ru/Lib/B/6/8.htm [↩]
16. Арсеньев В. К. «Дерсу Узала. Сквозь тайгу»/М., «Мысль», 1972 г. – 350 с. [↩]
17. Латкин Н.В. «На сибирских золотых приисках (из таёжных воспоминаний)»/Спб, Типография Высочайше утверждённого Товарищества «Общественная Польза», 1898 г., с. 169 [↩]
18. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 299 [↩]
19. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с. 494 [↩]
20. Латкин Н.В. «На сибирских золотых приисках (из таёжных воспоминаний)»/Спб, Типография Высочайше утверждённого Товарищества «Общественная Польза», 1898 г., с. 169-170 [↩]
21. Грулёв М.В. «Записки генерала-еврея»/сайт «Русская императорская армия»/http://www.regiment.ru/Lib/B/6/8.htm [↩]
22. Латкин Н.В. «На сибирских золотых приисках (из таёжных воспоминаний)»/Спб, Типография Высочайше утверждённого Товарищества «Общественная Польза», 1898 г., с. 175 [↩]
23. Латкин Н.В. «На сибирских золотых приисках (из таёжных воспоминаний)»/Спб, Типография Высочайше утверждённого Товарищества «Общественная Польза», 1898 г., с. 175-176 [↩]
24. Латкин Н.В. «На сибирских золотых приисках (из таёжных воспоминаний)»/Спб, Типография Высочайше утверждённого Товарищества «Общественная Польза», 1898 г., с. 176 [↩]
25. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 304 [↩]
26. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с. 488-489 [↩]
27. Грулёв М.В. «Записки генерала-еврея»/сайт «Русская императорская армия»/http://www.regiment.ru/Lib/B/6/8.htm [↩]
28. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 288 [↩]
29. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 288 [↩]
30. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с. 489 [↩]
31. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 304 [↩]
32. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с. 488 [↩]
33. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 305-306 [↩]
34. Латкин Н.В. «На сибирских золотых приисках (из таёжных воспоминаний)»/Спб, Типография Высочайше утверждённого Товарищества «Общественная Польза», 1898 г., с. 176 [↩]
35. Грулёв М.В. «Записки генерала-еврея»/сайт «Русская императорская армия»/http://www.regiment.ru/Lib/B/6/8.htm [↩]
36. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 285 [↩]
37. В.Пикуль «Желтухинская республика» [↩]
38. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 290 [↩]
39. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 293 [↩]
40. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 294-295 [↩]
41. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 293 [↩]
42. Пикуль В. «Желтухинская республика» [↩]
43. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с. 492 [↩]
44. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с. 493 [↩]
45. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с.494 [↩]
46. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с.495 [↩]
47. Латкин Н.В. «На сибирских золотых приисках (из таёжных воспоминаний)»/Спб, Типография Высочайше утверждённого Товарищества «Общественная Польза», 1898 г., с. 205-206 [↩]
48. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Сибирские мученики. Сретенского./Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 164 [↩]
49. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. В тайге. Завиткова»/Н. Г-в.; Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 54 [↩]
50. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Олёкминская Калифорния»/Н. Г-в.; Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 266 [↩]
51. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 280 [↩]
52. Пикуль В. «Желтугинская республика» [↩]
53. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Олёкминская Калифорния»/Н. Г-в.; Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 270 [↩]
54. Грулёв М.В. «Записки генерала-еврея»/сайт «Русская императорская армия»/http://www.regiment.ru/Lib/B/6/8.htm [↩]
55. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 312 [↩]
56. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с. 475 [↩]
57. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г., с. 313 [↩]
58. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с. 500 [↩]
59. «Описание Маньчжурии (с картой)»/составлено в канцелярии министра финансов под редакцией Дм. Позднеева/Санкт-Петербург, Издание Министерства Финансов, Типография Ю.Н. Эрлих, 1897 г., Том I, с. 506 [↩]
60. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 125 [↩]
61. Даль В. «Толковый словарь живого великорусского языка»/Т. 1, с. 145 [↩]
62. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 100 [↩]
63. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 26 [↩]
64. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 112 [↩]
65. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 149 [↩]
66. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 154 [↩]
67. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 70 [↩]
68. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 120 [↩]
69. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 105 [↩]
70. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 16 [↩]
71. Даль В. «Толковый словарь живого великорусского языка»/Т. 3, с. 691 [↩]
72. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 187 [↩]
73. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 71 [↩]
74. Даль В. «Толковый словарь живого великорусского языка»/Т. 3, с. 382 [↩]
75. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 34 [↩]
76. Даль В. «Толковый словарь живого великорусского языка»/Т. 4, с. 180 [↩]
77. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 204 [↩]
78. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 149 [↩]
79. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 16 [↩]
80. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 227 [↩]
81. Даль В. «Толковый словарь живого великорусского языка»/Т. 4, с. 640 [↩]
82. Сурков А. «Пираты сибирского золота»/с. 15 [↩]
83. «Сибирские рассказы из жизни приискового люда. Амурская Калифорния»/Спб, Типография М.М. Стасюлевича; Вас. Остр., 2 л., 7; 1888 г. [↩]
84. источник